Церковь Николая Чудотворца в Тишково

Тишково получило название по фамилии владельцев: в 1585 г. село на р. Вязи, притоке Учи, принадлежало Степану Тишкову. Усадьба Спасское-Тишково, построенная Петром Александровичем Собакиным в 1792 г., полностью разрушена в советское время. П.А. Собакин владел с. Тишково с 1792 по 1812 г., получив имение в наследство от дяди, но через московского главнокомандующего Петра Дмитриевича Еропкина.

В Тишково до 1930-х гг. стояла каменная Спасская церковь (1794), построенная в псевдоготическом стиле, крестообразная в плане с высокой четырёхгранной колокольней.

По церкви и село стало называться Тишково-Спасское. В стиле Церкви были трёхарочный павильон и ворота.

В этом храме в 1854 г. венчались дедушка и бабушка поэта Александра Блока со стороны матери - профессор ботаники, ректор Петербургского университета Андрей Николаевич Бекетов (1825-1902) и Елизавета Григорьевна Карелина (умерла в один год с мужем).

Е.Г. Карелина была младшей дочерью исследователя Средней Азии и основателя крепости Ново-Александровск Григория Силыча Карелина (1801-1872), чья усадьба Трубицыно находилась неподалёку.

С 1820-х и до 1840 г. с. Тишково принадлежало врачу Фридриху Иосифу Гаазу - Фёдору Петровичу, как звали его в Москве. Он родился 24 августа 1780 г. в старинном городке Бад-Мюнстерайфеле, где поселился, переехав из Кёльна, ещё его дед, доктор медицины, a отец был аптекарем. Фридрих воспитывался в местной католической школе, потом слушал курс математики в Йенском университете, курс медицинских наук в Вене, где особенно занимался глазными болезнями и вылечил княгиню Репнину.

Поддавшись уговорам благодарной пациентки, он отправился с ней в Россию в качестве её домашнего врача. В Москве он быстро освоился и приобрёл большую практику. Успех его врачеваний был всем очевиден, следствием

чего явилось желание властей привлечь доктора на государственную службу. В 1807 г. Фёдор Петрович был назначен старшим врачом Павловской больницы. Вступив в должность, Гааз не оставил лечение больных болезнями глаз и постоянно посещал их в прочих медицинских заведениях Москвы, особенно много лечил в Преображенском и Екатерининском! богадельных домах.

В 1809-1810 гг. Гааз совершил две поездки на Кавказ, где исследовал минеральные ключи, и открыл в Ессентуках серное щелочной источник. Он был произведён в надворные советники, и пё представлению губернатора Ланского ему был дан Владимирский крест 4-й степени, который он очень ценил.

В 1812-1814 гг. военный врач Гааз сопровождал русские войска в походах от Москвы до Парижа. По окончании войны он получил отпуск и заехал в городок своего детства; Бад-Мюнстерайфель. В родном доме его ждала беда: умирал отец. Похоронив его, Гааз отправился в Москву, несмотря на уговоры братьев и сестёр остаться дома. Родные места он видел в последний раз.

Вернувшись в Россию, он первое время не поступал на службу, а занимался частной практикой, которая вскоре стала обширной, от богатых пациентов не было отбоя, в 1820-х гг. Гааз сделался одним из виднейших врачей Москвы.

Несмотря на полное отсутствие корысти, преуспевающий врач разбогател: купил дом на Кузнецком мосту, имение и сто душ крепостных в подмосковном с. Тишково, завёл суконную фабрику, обзавёлся удобной каретой и четвёркой белоснежных рысаков. Не любя пичкать больных лекарствами, он большое значение придавал покою и теплу, из внешних средств воздействия на организм наиболее действенными признавал фонтанель (то есть клизму), а из внутренних - каломель (хлорид ртути, средство против микробов). Людям нравилось, что он не только заботливо лечил, но и объяснял, отчего произошла болезнь, советовал, как уберечься от неё, как оказать первую помощь. Участие и доброе отношение к больному были, по его мнению, наиболее действенными средствами в лечении.

Вскоре Ф.П. Гаазу пришлось снова поступить на службу. По настоянию генерал-губернатора князя Д.В. Голицына в 1825-1826 гг. он занимал должность штадт-физика, то есть главного врача Москвы. Открытие в Москве в 1828 г. Комитета попечительства о тюрьмах, в состав которого он был призван тем же Голицыным, оказало огромное влияние на всю его дальнейшую жизнь и деятельность. Поняв своё новое призвание, он отдался ему вполне. Назначенный членом комитета и главным врачом московских тюрем, занимая с 1830 по 1835 г. должность секретаря комитета, он приступил к деятельности с убеждением, что между преступлением, несчастьем и болезнью есть несомненная связь, что необходимо справедливое, без жестокости, отношение к виновному, деятельное сострадание к несчастному, призрение больного.

Гааз отдавал всего себя служению несчастнейшим из несчастных. В его ведении находились больница при Тюремном замке с отделением в пересыльной тюрьме на Воробьёвых горах, устроенной в помещениях неоконченного храма Христа Спасителя, и полицейская больница. В 8 утра он начинал бесплатный приём пациентов, в 12-м часу шёл в полицейскую больницу, а оттуда уезжал в Тюремный замок или пересыльную тюрьму. Ф.П. Гааз не мог спокойно проходить мимо людских страданий, он отдавал страждущим всё, чем располагал: знания, труд, время и личные средства. За безмерную доброту, бескорыстие и беззаветную самоотверженность пациенты прозвали его святым доктором. Он один, часто без всякой помощи, окружённый неуловимыми, но осязательными противодействиями, должен был ежедневно стоять на страже слабых ростков своего посева - благородного, требовавшего тяжкого и неустанного труда.

Гааз не только лечил, снабжал одеждой и пищей, книгами и добрыми советами, он нередко бывал настойчивым ходатаем за тех, кто, по его мнению, был невинно осуждён или же нуждался в особом милосердии. С 1829 по 1853 г. он подал несколько сотен жалоб и прошений, и в; 142 случаях ему удалось достичь благоприятного пересмотра дела. Между арестантами было много ссылаемых по распоряжению помещиков. Гааз хлопотал о дозволении не разлучать детей с родителями, жён с мужьями. Он не упускал из виду ничего, что хоть как-то облегчало тяжкую жизнь заключённых.

Считая, что преступление является следствием низкого религиозно-нравственного развития, Гааз особенно заботился о последнем. На пожертвования он закупал Библии, катехизисы, псалтыри, буквари для раздачи заключённым и отсылки в Сибирь. Ф.П. Гааз был проповедником любви, милосердия и уважения человеческого достоинства. Он глубоко переживал грубость в отношениях между людьми; всем своим образом жизни, словом и делом, он стремился облагородить человеческие отношения и написал даже книгу под названием «Азбука христианского благонравия. Об оставлении бранных и укоризненных слов и вообще о неприличных на счет ближних выражений и начатках любви к ближнему», в которой в прочувствованных выражениях убеждал читателя не предаваться гневу, не злословить, не злорадствовать при несчастье ближнего, не насмехаться над убогими и не глумиться над слабыми. Эту книгу Гааз распространял между заключёнными и ссыльными с верой в великую силу доброго слова.

В рамках уставных положений тюремного комитета он основал особый фонд «для искупления должников», на средства которого выкупались из долговой тюрьмы (так называемой ямы) те, кто был посажен за недоимки и долги. Ещё одна сторона филантропической деятельности тюремного комитета заключалась в оказании помощи крепостным крестьянам, ссылаемым в Сибирь. Дело в том, что дети ссылаемых оставались собственностью помещика. Чтобы соединить семьи, Гааз на свои средства и на пожертвования сердобольных людей выкупал крестьянских детей. Он открыл две школы для детей заключённых и для безнадзорных подростков.

Не перечесть всё то, чего удалось добиться доктору. Детищем его стали Старо-Екатерининская больница для чернорабочих и Полицейская больница для бесприютных. Туда на жительство он и перебрался.

По жалобам кредиторов в 1834 г. имуществу Ф.П. Гааза была учинена опись. В ней значится около двух тысяч десятин земли в Московском и Дмитровском уездах с селениями Тишково, Михалёво, д. Марьиной Горой и несколькими Всхожими пустошами. В населённых пунктах числилось 109 душ мужского пола. Гаазу принадлежала находившаяся в Тишкове суконная фабрика, которая прекратила свою деятельность по причине финансовой несостоятельности хозяина.

Всё это в 1840 г. было продано с аукциона, на покрытие долгов пошёл также огромный дом на Рождественке. Последние годы некогда преуспевающего фабриканта, помещика, популярного врача прошли в нищете. Когда в 1844 г. была учреждена больница для чернорабочих, большую часть помещений Старо-Екатерининской больницы пришлось освободить от арестантов. На время, пока шла перестройка лазарета Тюремного замка, Ф.П. Гаазу удалось добиться выделения дома Ивашевых в Малом Казенном переулке для лечения арестантов и бесприютных.

Он на собственные средства отремонтировал здание и в 1844 г. открыл Полицейскую больницу, где нашли помощь бесприютные больные, подбираемые на улице, и арестанты тюремного замка. Когда закончилось строительство тюремной больницы при Бутырской тюрьме, в неё были переведены все арестанты; в Полицейской больнице в Малом Казённом остались только бесприютные, на которых не распространялось попечение тюремного комитета.

Потеряв официальный источник существования, больница оказалась под угрозой закрытия. Ф.П. Гааз всеми силами боролся за сохранение своего детища. Он видел, сколько несчастных бесприютных страдает и нередко погибает на улицах без крова, без средств к существованию, без медицинской помощи. Он умолял обер-полицмейстера и генерал-губернатора, искал благотворителей, наконец, вкладывал в больницу собственные сбережения. В конце концов Гааз добился официального признания Полицейской больницы в качестве постоянного учреждения в рамках тюремного комитета. Штатом было определено 150 коек, на содержание которых казна выделила небольшие средства.

С ростом населения Москвы увеличивалось число бесприютных. Ф.П. Гааз сопереживал каждому несчастному и не мог отказать в госпитализации ни одному нуждающемуся. Поэтому число пациентов в его больнице, как правило, вдвое превышало установленное штатом. Тюремный комитет и городские власти требовали придерживаться установленных норм приёма. А.Ф. Кони описывает случай, когда генерал-губернатор, князь А. Г. Щербатов пригласил к себе доктора Гааза и стал упрекать за несоблюдение уставных правил. Гааз молчал, поникнув головой, но когда последовал категорический запрет на приём больных, пока их число не сократится до положенных штатом 150 человек, он тяжело опустился на колени и заплакал.

Князь понял, что его требования превышают силы старого доктора, сам растрогался и бросился его поднимать. Отпущенных казной денег не хватало на ремонт, оборудование и содержание больницы. Обветшал старомодный костюм и самого врача: фрак, жабо, короткие панталоны, черные чулки и башмаки с пряжками. Неизменными остались неустанная энергия и не иссякающая любовь к людям - ко всем страждущим и нуждающимся в заботах, советах, утешении, внимании… Популярность доктора среди населения Москвы была столь велика, что во время холеры 1847 г. власти просили его при разъездах по городу останавливаться и успокаивать народ.

Кончина Фёдора Петровича Гааза 16 августа 1853 г. и его похороны произвели много толков в Москве. Гроб несли на руках, громадная толпа в 20 тысяч человек провожала его до немецкого кладбища на Введенских горах. Московский митрополит Филарет разрешил заупокойные службы по иноверцу. Ведь умер, в глазах большинства москвичей всех поколений и всех состояний, «святой доктор», добрейшей души, благодетель и друг всех страждущих. Правда, были и такие, кто отзывался о нём с насмешкой и даже презрением, называя «чудаком», «юродивым», «утрированным филантропом», но всё же большинство говорило с любовью и уважением. Всем известен девиз, который он неоднократно повторял: «Спешите делать добро».

На его могиле установлен памятник в виде массивной каменной глыбы с оградой из кандалов, символизирующих дело, которому Ф.П. Гааз посвятил всего себя.

После Гааза Тишковом владели: в середине XIX в. вдова статского советника Варвара Ивановна Торопова, в 1890 г. - П.Н. Торопов.

В 1911 г. владельцем усадьбы был Михаил Васильевич Челноков (1863— 1935), имевший кирпичные заводы у ст. Мытищи. Он был женат на Елизавете Карловне Шапошниковой (1862-1909), внучке московского городского головы 1840-х гг. К. Шапошникова. Потомственный почётный гражданин, общественный деятель, конституционный демократ (партия народной свободы, в 1907-1914 гг. состоял в ЦК), он активно участвовал в земском движении, в 1891-1894 гг. избирался председателем Московской уездной земской управы, гласным Московского уездного и губернского земских собраний и Московской городской думы (в 1905— 1908 гг. работал в 10 думских комиссиях), членом губернской земской управы (с 1895 г.) Входил во II, III и IV Государственные Думы (во И-й был секретарём). С началом войны 1914 г. избран главноуполномоченным Всероссийского союза городов (состоял в должности с 1914 по апрель 1917 г., направляя мобилизационную и политическую деятельность Союза).

Став московским городским головой (с 1914 по 1917 г.), он вышел из кадетской партии. Ему пришлось в первую очередь заниматься вопросами взаимодействия фронта и тыла, снабжением армии, размещением раненых (Москва стала главным эвакуационным пунктом). В условиях военного времени коммунальное хозяйство города продолжало чётко работать.

В марте 1917 г. он был назначен комиссаром Временного правительства в Москве и на выборах городского головы отказался выставить свою кандидатуру.

После Октябрьской революции в 1918 г. участвовал в московском подпольном «Правом центре».

Эмигрировал, с 1919 г. жил в Югославии, где стал одним из основателей Общества славянской взаимности. Вёл пропагандистскую работу по заданию деникинского правительства. Был награжден сербским орденом Саввы 1-й степени, английской звездой Георгия и Михаила и Командорским крестом французского ордена Почётного легиона.