Мои местаПосле известных событий 1917 года усадьба была национализирована, а её последние владельцы успели эмигрировать в Европу, где до сих пор живут их потомки.
В этом Сводном перечне под №49 значится и наша усадьба. Всего три строчки: «Кривякино б. Ливен Коломенского уезда. Вывезены портреты в Музейный фонд и фарфор в бывш. Строгановское училище». Что за портреты, чьей работы, в каком количестве – неизвестно. То же самое касается и фарфора. Если портреты еще, может быть, целы и пылятся в каком-нибудь провинциальном музее, то уж фарфор вряд ли уцелел в перипетиях истекших десятилетий (почти 9 десятков лет…).
После национализации в домовой церкви, во флигеле и в главном доме размещалась ячейка РКСМ при Спасском сельскохозяйственном техникуме, а затем и сам техникум, причем домовая церковь во имя Грузинской иконы Божьей Матери была приспособлена под клуб (подробнее об этом см. материал «Забытая церковь» – «Куйбышевец», №33 от 21 августа 2003 г.).
Когда в 1929 году был образован Воскресенский район и началось строительство химкомбината, в помещениях усадьбы поначалу жили первые строители, приехавшие на стройку века со всех концов Советского Союза.
Вскоре рабочие и строители переселились в бараки и немногочисленные каменные дома, а освободившуюся усадьбу (к ней выгородили часть парка площадью около 1,5 га) заняли детские учреждения.
Сначала там размещался детский сад №2 Химкомбината для детей-сирот, т.е. фактически детский дом. Вот выдержка из критического материала из районной га- зеты «Коммунист» за 28 февраля 1946 года. Статья Н. Курсантова называется «Преступное отношение к детскому саду»: «Более двух месяцев детский сад №2 комбината имени Куйбышева несвоевременно получает продукты питания, мыло, топливо. Только в декабре и январе детский сад не получил 120 килограммов жиров, совсем не получил картофель, а имеющаяся капуста непригодна для питания. Не получены также сотни литров молока. (…) В чем дело, почему более 200 детей-сирот не обеспечиваются продуктами питания?». Первый послевоенный год, жизнь для всех была несладкой, а каково приходилось детям-сиротам, можно представить из этой заметки.
Критика, видимо, возымела действие, снабжение наладилось и в дальнейшем о детсаде №2 появлялись только благостные пасторальные статьи и фотоснимки («День в детском саду», «Коммунист» от 10.06. 1953 и др.)
В дальнейшем детский сад №2 превратился в обычный и получил название «Весна», так что многие воскресенцы провели свои детские годы в старинной усадьбе, где когда-то «безмятежно процветал» юный Ваня Лажечников. Бывшая домовая церковь при этом исполняла роль столовой.
Затем, в середине 1970-х годов, детский сад сменился детским же санаторием «Лас- точка» для детей с ослабленным здоровьем верхних дыхательных путей. Дети поправляли своё слабое здоровье в непосредственной близости от химкомбината, который в то время активно действовал. В южном, отдельно стоящем флигеле при этом размещалась жилищно-коммунальная контора химкомбината.
В начале 1990-х годов на волне «перестройки» началось общественное движение за превращение усадьбы в культурный центр, за создание на её базе городского музея. С большими трудностями и сопротивлением персонала детский санаторий из главного дома был выселен, а к апрелю 1993 года освободился и флигель. Начались реставрационные, ремонтные и восстановительные работы, которые с перерывами продолжаются и до сих пор. С 2003 дворцово-парковый ансамбль конца 18 – нач 20 вв. находится в ведении МУКЦ «Усадьба Кривякино».
От графа С.В. Орлова-Давыдова усадьба Кривякино перешла во владение князьям Ливен, которые стали его последними владельцами, вплоть до 1918 года. Светлейшая княгиня Александра Петровна Ливен (племянница графа) купила в Кривякино сначала часть земли, принадлежавшей графу, а затем и ту часть, что была за В.А. Хлудовым (егорьевским фабрикантом и, как говорят, кутилой).
В архивах Москвы сохранился страховой полис на имение, его план, описание и оценка. После отмены крепостного права (1861) в имении произошли довольно большие перемены. С территории северной части усадьбы была выведена вся крестьянская застройка, а её место заняли хозяйственные постройки, вытянутые на север в линию вдоль берега Москвы-реки, и составлявшие вместе с главным домом, флигелем, домовой церковью некое подобие улицы. К югу от главного дома находилась конюшня, каретный сарай, амбар и навес для дров.
При последних владельцах, Ливенах, главный дом подвергся наибольшей переделке. К центральной трёхэтажной части дома (в плане почти квадратной) на месте галерей-переходов во флигели пристроили с севера и юга боковые двухэтажные крылья. После известных событий 1917 года усадьба была национализирована, а её последние владельцы успели эмигрировать в Европу.
После смерти Николая Ивановича Лажечникова, брата писателя, усадьбой некоторое время владела его вдова, а затем, в начале 70-х годов (XIX в.) имение было распродано по частям. Часть усадебной земли приобрели богородские (Богородск – ныне г. Ногинск) купцы Сидор Мартынович Шибаев и Михаил Иванович Клеев. Часть из этой доли они в 1873 году продали графу Сергею Владимировичу Орлову-Давыдову, владевшему к тому времени имением Смирновых Спасское (куплено у вдовы Н.М. Смирнова А.О. Смирновой в 1871 г.), причем сделка была зарегистрирована на имя жены графа Ольги Ивановны, урожденной княжны Барятинской. Другая часть имения перешла в руки к егорьевскому фабриканту Василию Алексеевичу Хлудову.
Известно, что к усадьбе Кривякино приценивался Петр Ильич Чайковский, желавший приобрести себе тихий уединенный загородный домик, где ничто бы не отвлекало его от творчества. Однако цена за усадьбу оказалась неприемлемой для композитора, и сделка не состоялась. От графа С.В. Орлова-Давыдова усадьба Кривякино перешла во владение князьям Ливен, которые стали его последними владельцами, вплоть до 1918 года.
В дальнейшем, как принято считать, имение у генеральши выкупил младший брат Ивана Ивановича Лажечникова – Николай Иванович Лажечников, выслуживший к тому времени дворянство. Вот теперь усадьба Кривякино стала действительно «имением Лажечникова» (только не писателя). Когда и при каких обстоятельствах это произошло, доподлинно неизвестно; принято считать, что случилось это где-то в начале 1850-х годов. Описывается даже, как «круто» вёл себя новоиспечённый помещик.
Доподлинно известно, что Иван Иванович «гостевал в деревне брата» в 1854 и 1856 годах, о чем он сам сообщает: «Москва. 28 июля 1854. Наконец, я вырвался из своей ссылки [ из Витебска – А.С. ] . Я успел уже съездить к брату в деревню за 70 вёрст от Москвы по Коломенской дороге. Имение прекрасное, живописно расположенное на Москве-реке. Я в нем провел свои детство и юность. Чудные воспоминания об этом времени, прекрасный сад, дети, шумящие около меня как пчелиный рой, дивное время, книги, умное и любезное соседство и пуще всего свобода, полная свобода делали для меня пребывание в этом сельском убежище полным раем. Я не видел, как прошло 9 дней…» В другом письме от 20 августа 1855 года он пишет: «…Погостил я более шести недель у брата в подмосковной его деревне и насладился вполне летним временем…»
Следующее его письмо от 23 июня 1856 года широко известно и часто цитируется: «Пишу Вам из деревни (село Кривякино, в Коломенском уезде), почтеннейший друг Август Казимирович. Здесь уже почти с неделю и вполне наслаждаюсь деревенскою жизнью. Гуляю, купаюсь, ловлю рыбу и всё карпию, которых в полчаса и ловлю до пяти, вершков в пять и более [вершок – 4,44 см; т.е. пять вершков – около 22 см – А.С.]: любо тащить такую штуку. Расположение прекрасное, сад огромный, вода и воздух превосходные; по Москве-реке движутся караваны барок. Думаю, пробуду еще дней десяток в этом земном раю…»
Был Иван Иванович в Кривякине по крайней мере и еще один раз, в 1858 году, о чем свидетельствуют его письма графу М.Н.Лонгинову, известному библиографу. Иван Иванович просит Лонгинова принять на хранение письмо Пушкина и собственный ответ ему («У вас они сохранятся лучше и, может быть, когда-нибудь пригодятся»). Последнее из писем Лажечникова Лонгинову датировано и подписано: С. Кривякино, 16 ноября 1858. Таким образом, можно утверждать, что Иван Иванович посещал Кривякино не только в райскую летнюю пору, но и глубокой унылой осенью.
Видимо, это был его последний приезд в своё «гнездо», так как других свидетельств его пребывания здесь не обнаружено.
В 1869 году, как раз в тот год, когда отмечался юбилей его литературной деятельности, Иван Иванович Лажечников скончался. Могила его находится на территории Новодевичьего монастыря в Москве.
Пошатнувшиеся торговые дела и подорванное здоровье заставили Лажечникова-старшего отказаться от имения. Причем продавала имение не вдова купца, а его номинальные владельцы, наследники умершего в 1817 году Н.А.Обрезкова, его племянники – «полковник и кавалер Василий, отставные полковник и кавалер Пётр, Гвардии юнкер Павел и поручик Александр Александровы дети Обресковы», как указано в купчей грамоте от 3 февраля 1824 года. Продано было «сельцо Кривякино, Красное тож» «вдове действительной статской советнице Надежде Ивановне Курманалеевой и наследникам ея».
Вместе с сельцом проданы и проживавшие там «мужеска пола дворовые и крестьяне сто душ», а также «с находящимися в том сельце Кривякине господским и крестьянским всякого рода строением и усадьбою, со скотом рогатым и мелким, с лошадьми, и со птицы, и со всяким крестьянским имуществом и строением, господскими домами, садами, аранжереями, плодовитыми и не плодовитыми деревьями, прудами и в них рыбами, с лесы сенными покосы, и со всеми угодьи в показанном сельце Кривякине и в отхожей пустоши в том же уезде состоящей и именуемой Кудриной». За всё это богатство вдова Курманалеева заплатила сорок девять тысяч рублей «государственными ассигнациями».
Как и все предшествующие владельцы, генеральша начала в усадьбе строительные работы. Именно при ней в усадьбе была построена домовая церковь во имя Грузинской иконы Божьей Матери, разрешения на постройку которой вдова добилась в 1829 году (подробнее об этом см. очерк «Забытая церковь» – «Куйбышевец», №33 от 21 августа 2003 г.) Домовая церковь была приписана к церкви св. Иоанна Златоуста в селе Новлянском, что на противоположном от усадьбы берегу реки, и службу вёл священник этой церкви.
Активная деятельность генеральши Курманалеевой весьма преобразила внешний облик усадьбы, придав ей в значительной мере черты классицизма. Весьма вероятно, что именно при ней был построен террасный спуск с лестницей к Москве-реке, разбит регулярный парк и окончательно сформировалась каскадная система из трёх прудов (всё это в той или иной мере сохранилось до сих пор).
В 1846 году («октября 12 дня») южная часть сельца Кривякина была опять разделена (размежевана) на пять (!) частей, у каждой из которых оказался свой владелец. Наибольшей частью (№4) владела по-прежнему Надежда Ивановна Курманалеева. Ей же принадлежала и вся северная часть сельца. Остальные доли были присоединены к окрестным «дачам».
В литературе существует устойчивое мнение, что коломенский купец Иван Ильич Лажечников владел «cельцом» с 1790-х годов. В связи с тем, что Беклемишев владел усадьбой в самом конце 1790-х возникает вопрос: а когда же эту часть усадьбы с домом (Красное сельцо) приобрела семья Лажечниковых?
Предки Лажечниковых (собственно, Лoжечниковых, которые в результате московского «аканья» превратились в Лажечниковых) упоминаются в коломенских переписных книгах середины XVIII века. Отец писателя, Иван Ильич, проявив предпринимательскую хватку, устроил в 1797 году в собственном доме в Коломне шелковую ткацкую фабрику, где имелось 25 станков, которые обслуживали 60 наёмных рабочих. На 14 станках вырабатывали малиновый двойной штоф (до 10 тыс. аршин в год), на двух станках – двойные фаты коноват («коноват» – род азиатской шелковой ткани; она шла на фаты, покрывала; была еще пословица : «Голь перекатна, а фата коноватна», см. словарь В.Даля), на трех – кушаки травчатые (по 100 штук), а на одном стане – фаты из флёра (по 40-60 штук). Всё это продавалось в Москве, Санкт-Петербурге и других городах. Фабрика действовала в 1797 – 1803 годах, а её хозяин единственный в Коломне того времени имел звание «именитого» (сведения почерпнуты из книги А.И. Аксёнова «Генеалогия Коломенского и Боровского купечества. Очерки генеалогии уездного купечества XVIII века», М., 1993).
Видимо, доходы с этой фабрики и позволили купцу Илье Лажечникову приобрести дворянскую недвижимость. Однако, не будучи дворянином, купец не имел права приобретать «дворянское гнездо». Пришлось закон «обходить», т.е. записать усадьбу на подставное лицо.
Кто же был этим подставным лицом? Тут данные опять же несколько расходятся.
В мае 1869 года российская общественность отмечала 50-летие литературной деятельности Ивана Ивановича Лажечникова (а его первые литературные «пробы пера» сделаны, кстати, именно в усадьбе Кривякино). Ф.Ливанов на юбилейном собрании зачитал биографию писателя, где между прочим сообщил, что этим подставным лицом был генерал от кавалерии Александр Васильевич Обрезков (или Обресков , написание допускалось различное). Между тем в документах указывается другой Обресков – Николай Васильевич, Московский гражданский губернатор. Например, в клировой ведомости церкви свт. Иоанна Златоуста в селе Новлянском за 1822 год указывается: «В сельце Кривякино вотчины помещика Николая Васильевича Обрескова дворовых людей мужеска полу 4, женского полу 11. Крестьянских дворов 18″. Да и сам Иван Иванович Лажечников считал, что имение для отца купил на своё имя именно Н.В.Обресков. Лажечников-старший таким образом превратился в «скрытого помещика», не имея на то законного права. По бумагам , однако, всё было шито-крыто и доказать что-либо было практически невозможно. Такие случаи, кстати, в то время были далеко не единичны.
Однако зададимся вопросом: с какой вдруг стати гражданский губернатор Москвы оказал коломенскому, пусть и «именитому» купцу такое благодеяние, рискуя при этом подмочить собственную репутацию? Весьма вероятно, что губернатора и купца связывали не только приятельские отношения, но и деловые. Дворянин-губернатор не имел права заниматься торговой деятельностью, а купец – приобретать на своё имя дворянские имения. Видимо, оба пришли к обоюдному соглашению: купец вёл за губернатора обширную торговлю, причем товаром самым прибыльным – хлебом и солью, а губернатор купил для «своего» купца на своё имя усадьбу (заметим печально, что практика подставных лиц существует у нас и по сей день:). Несмотря на то, что Лажечников-старший основной доход получал со своей фабрики, о нём постоянно говорят как о торговце хлебом и солью. В 1803 году по каким-то причинам фабрика закрылась, однако «хлебосольная» торговля продолжалась вплоть до 1811 года, когда Лажечников-старший якобы разорился (в тот год в результате раннего ледостава он был вынужден возить товар не по реке, а наземным транспортом, т.е. на лошадях).
Обратимся теперь к биографии Лажечникова-младшего, т.е. писателя и романиста Ивана Ивановича Лажечникова (в дальнейшем для краткости – ИИЛ), к его связи с описываемыми местами. Главным источником к жизнеописанию ИИЛ является критико-биографический очерк, написанный С.А. Венгеровым к Собранию сочинений писателя, изданному Товариществом Вольфа в 1913 году, т.е. через 44 года после смерти романиста. Очерк довольно обширный (более 100 страниц). Ознакомиться с ним можно по последнему изданию СС писателя («Можайск – Терра», 1994, т.1., с. 5-111). Цитаты из этого очерка фигурируют практически во всех материалах, посвященных ИИЛ.
В одном месте своего очерка С. Венгеров сам цитирует Ф. Ливанова, который зачитывал биографию ИИЛ на юбилейном вечере, посвященном 50-летию литературной деятельности писателя и состоявшемся 3 мая 1869 года (в этом же году ИИЛ и умер). Собственно, отмечалось 50-летие не литературной деятельности, а юбилей вступления ИИЛ в члены Общества любителей словесности; литературную деятельность он начал раньше, публикацией своих «Мыслей» в «Вестнике Европы» за 1807 г., т.е. в 16-летнем возрасте, причем подписаны были сии <Мысли>: «С. Кривякино. И. Лож-в», т.е. можно сказать, что свою литературную деятельность юный Ваня Лажечников начал именно в усадьбе Кривякино. А самые первые его <пробы пера>, сделанные также в Кривякине, были написаны по-французски. По-французски он сделал описание Мячковского кургана, где побывал, по-французски же начал писать стихи.
Однако вернемся к «цитате в цитате» С.Венгерова из Ф.Ливанова, которую теперь в свою очередь процитируем и мы. Это широко известное описание усадьбы Кривякино, где она предстает в образе сказочного Эльдорадо: «Красное Сельцо было настоящим Эльдорадо того времени» [т.е. начала XIX века - А.С.].Туда стекались дворяне уезда на приманку вкусных обедов с аршинными стерлядями, пойманными в собственных прудах, и двухфунтовыми грушами, только что сорванными в своих оранжереях. Всё это приправляли радушие, ум, любезность хозяина и красота хозяйки, истовой красавицы своего времени. Офицеры Екатеринославского кирасирского полка, стоявшего в окрестности, толпились каждый день у гостеприимного амфитриона. Трехэтажный дом и такой же флигель [ныне существующий флигель двухэтажный - А.С.] не могли вместить на сон грядущий посетителей. Губернаторы, ездившие ревизовать губернию [какие губернаторы? и сколько их? Сам номинальный владелец Кривякина Н.В.Обресков и был гражданским губернатором Москвы - А.С.], делали несколько вёрст крюку по проселочной дороге, чтобы откушать хлеба-соли у радушного помещика купца. Порядочный оркестр домашних музыкантов во время обедов услаждал слух гостей увертюрами из тогдашних опер>.
Если со стерлядями «в аршин» в собственных прудах еще можно как-то согласиться (хотя стерлядь – рыба речная), то в 2-хфунтовые груши (т.е. по 800 с лишним грамм каждая) верится с трудом. Понятно, что всё это «Эльдорадо» расцветало только в короткий летний сезон. Усадьба и предусматривалась как летняя загородная дача, для зимы же имелся собственный дом в Коломне. Главный же вопрос – когда это «Эльдорадо» началось, т.е. когда Лажечников-старший стал владельцем (пусть и неофициальным) усадьбы? В литературе практически везде фигурируют «1790-е годы», без уточнения, какой именно из них: 1791 или 1792?
После Замятиных (т.е. после 1797 года) усадьбой Кривякино владел коллежский асессор Николай Александрович Беклемишев. Фамилия в этих местах известная. Вотчиной Беклемищевых было село Петровское, владели они и сельцом Фединым. Наконец, из рода Беклемишевых была мать Дмитрия Пожарского – Мария Беклемишева (в монашестве – Евфросинья); Илларион Матвеевич Голенищев-Кутузов, отец князя Михаила Илларионовича, также был женат на Беклемишевой.
На каких условиях владел усадьбой Кривякино Н.А. Беклемишев, какой её частью, как долго – неизвестно. Можно только сказать, что это был конец 90-х годов XVIII века (период так называемого Павловского межевания) и владел Беклемишев усадьбой весьма недолго. Из документов того времени сохранилось несколько «экономических примечаний» по этому владению, в одном из которых говорится: «Посельцо Красное, что прежде было Кривякино… На левом берегу реки Москвы, а истока безымянного – правом [безымянный исток – это ручей в овраге, вытекающий из третьего (последнего) пруда трехкаскадной системы – А.С. ] ; дом господский каменный о двух этажах с деревянным строением и при нем иррегулярный плодовитый сад…».
Это уже второе документальное упоминание о каменном доме и первое – о парке («иррегулярный плодовитый сад»). В этом документе обращает на себя внимание то обстоятельство, что каменный дом назван двухэтажным, тогда как существующий ныне дом имеет три этажа. Объяснить это противоречие пока не представляется возможным (описка?). Во всяком случае, местоположение дома описано точно. Кроме того, здесь зафиксировано и новое название усадьбы – Красное (т.е. красивое) сельцо (полсельцо). Так, видимо, новые владельцы одной из частей (собственно, главной) Кривякина решили именовать свой «жеребий», выделив и обособив его хотя бы словесно из прочих долей – «Красное, что прежде было Кривякино». Напомним, что другая часть Кривякина с деревянными хозяйственными строениями принадлежала Черкасским и Паниным.
Первое упоминание о сельце (еще пока не усадьбе) Кривякино относится к эпохе Ивана Грозного – это Писцовая книга Коломенского уезда за 1577-78 гг.: «За Романом Степановичем Кустерским сельцо Кривякино». Род Кустерских (в другом написании Кустериных) владел этим сельцом и в XVII, и в XVIII веке. По документам известно, что, например, в 1678 году самым большим владением в Кривякине было владение Акима Прововича Кустерского («Акима Провова сына Кустерского»), от которого затем перешло к его сыну Афанасию Акимовичу. В указанном году в сельце насчитывалось всего 9 крестьянских дворов. Однако часто эта «официальная» цифра не соответствовала реальной. Дело в том, что в те годы налоги взимались «со двора», и владельцы их знали множество способов, как обойти закон. В «один двор» зачислялось часто сразу несколько крестьянских хозяйств, даже бывало и совершенно посторонних друг другу.
История владения Кривякиным в первой половине XVIII века весьма запутана и противоречива. Так, до 1709 года владение было разделено на две неравные части: Афанасий Кустерский владел меньшей частью (всего 1 двор), а большей (8 дворов) владел дьяк приказа Военных дел (прообраз нынешнего Министерства обороны) Степан Дмитриевич Алексеев.
В 1727 году (июля 20 дня) имение было куплено Григорием Ивановичем Замятиным, о котором известно лишь, что он был «директор» (чего – неясно). С этого времени, видимо, и началось постепенное обустройство усадьбы. На том месте, где теперь находится главный каменный дом, стояли крестьянские дома, глядевшие на Москву-реку и тянувшиеся на север (в сторону нынешнего бассейна) примерно на 350 метров.
В 1768 году (время царствования Екатерины II) усадьбой владел уже генерал-майор Александр Гаврилович Замятин, потомок, видимо, Замятина-»директора». Родов дворян Замятиных было в Москве несколько ветвей, каждая из которых имела свой герб. (Общий их предок думный дворянин Василий Федорович Замятин умер в 1515 году). О «нашем» Замятине известно, что у него был сын Гавриил Александрович, который в 1770-1785 годах воспитывался в шляхетском кадетском корпусе.
Именно с генерал-майора А.Г. Замятина ведет свою историю каменный усадебный дом. При нем главный дом переместился на то место, которое занимает и ныне (где, повторю, проходила тогда улица крестьянских домов, точнее, изб). Впрочем, и первый дом на этом новом месте также был деревянным (если верить изображению усадьбы на Становом атласе Коломенского уезда того времени). Каменный дом был воздвигнут при том же генерале Замятине вероятнее всего на рубеже 1770-1780-х годов, т.е. в период 1778-1780 гг.
© Нина Симоненко
Адрес
улица Лермонтова, 5, микрорайон Центральный, Воскресенск, Московская область
Добавить в моё избранное