Золотой Филипповский курган

Более 600 золотых предметов различного назначения найдено там. И это не считая мелких бляшек, пронизок, бусинок.

После обнаружения тайника с остатками деревянной посуды, обитой золотыми пластинами, выполненными в так называемом зверином стиле, и деревянными фигурами оленей, также обитых золотой и серебряной фольгой, была проведена тщательная зачистка вскрытой поверхности кургана. Прояснились довольно четко очертания могильной ямы, входной коридор, лазы грабителей. Могильная яма оказалась не квадратной, как представлялось вначале, а почти круглой формы.

При зачистке у юго-западной стенки могилы слабо обозначились и очертания небольшой ямки, в которой оказался второй тайник. Под тонким слоем земли лежало 8 фигур оленей такого же типа и размера, что и в первом тайнике: деревянная основа, обитая с лицевой стороны золотой, а с обратной — серебряной фольгой. Ниже их лежали также фигуры оленей, изготовленные аналогично, но гораздо больших размеров и на деревянной подставке в виде короткой лыжи, обитой серебряной фольгой.

Под фигурами оленей находились слегка деформированные золотые чаша и кувшин с двумя ручками в виде летящих фигурок горных баранов — архаров — с повернутой назад головой; серебряный ритон (сосуд для питья в виде рога), в основании которого изображена голова быка. Среди сосудов и под ними находилось большое количество золотых штампованных бляшек -нашивок. Преобладают бляшки почти квадратной формы размером 5×4 см с тисненым изображением двух кусающих друг друга двугорбых верблюдов. Двадцать бляшек отлиты в виде фигурок ар­харов с повернутой головой, причем полые внутри голова и рога отлиты объемно, а туловище — плоское. Более сотни небольших бляшек с изображением головы хищника, фигурки олененка. На всех имеются отверстия для пришивания. Судя по размеру и весу, они должны были нашиваться на какую-то очень прочную ткань или кожу.

Оба тайника находились за пределами могильной ямы и только поэтому, очевидно, не были обнаружены грабителями.

Третья находка – длинный двулезвийный железный меч так называемого раннепрохо ровского (раннесарматского) типа с серповидным навершием и изломанным под тупым углом брусковидным перекрестием. Рукоять меча обмотана золотой проволокой, на клинке заметны следы золотых пластинок — остатки украшений деревянных ножен. Рядом лежал железный акинак (короткий меч), рукоять и остатки деревянных ножен которого богато украшены золотыми полосками различной формы и головками грифонов; был здесь и песчаниковый оселок в золотом футляре, орнаментированном зернью. Рядом найдены остатки конской сбруи: железные удила, две массивные бронзовые бляхи с изображением кусающих друг друга верблюдов; позолоченные обоймы, служившие, видимо, разделителями ремней; золотые разделители ремней в виде головок грифонов. Все эти вещи лежали на дне дромоса у входа в могилу, на слое угля. Вероятнее всего, что это снаряжение воина-дружинника, которое при захоронении было положено на деревянное перекрытие дромоса. Потом перекрытие сгорело, остатки его обвалились, и вещи упали на дно дромоса.

Следующие находки — назовем их условно четвертая и пятая — обнаружены у самого входа в могилу. Он закрывался мощными дверями или воротами — на это указывают парные столбовые ямы с остатками дерева на дне. Рядом со столбами, видимо, в качестве жертвоприношения, были положены некоторые вещи. Частично они провалились в столбовые ямы.

Справа от входа найдены две пары массивных клыкообразных железных предметов, покрытых золотой фольгой. На каждом — золотая дисковидная бляшка, инкрустированная цветной пастой. Вероятно, они украшали столбы, поставленные у входа в могилу.

Слева от входа, слегка провалившись в ямки от столбов, стояли пять фигур оленей — деревянных, обитых с двух сторон золотыми штампованными пластинами. Они были установлены на подставках, покрытых серебряной фольгой. Изображения объемные, сохранились они относительно хорошо. Принадлежат к тому же типу, что и большие олени из второго тайника.

Наконец, шестой комплекс находок. Это вещи, найденные на дне самой могильной ямы. Глубина ее составляла немногим более 2 м от уровня древней поверхности. При выемке заполнения могилы встречено большое количество бронзовых скоб различного размера, которыми, по всей вероятности, скреплялись бревна надмогильной шатровой конструкции. Многие участки дна погребальной камеры сильно обожжены упавшим обгорелым перекрытием. Имеются следы трех человеческих захоронений, дошедших до нас в виде сильно обгорелых костей ног. Среди углей и останков в различных частях могильной ямы найдены остатки женских украшений (стеклянных и каменных бус), золотые подвески различной формы, бляшки, накладки, пронизки. Сохранились остатки инкрустиро­ванного золотом деревянного сосуда. Второй, в виде небольшой кружки, был украшен двумя золотыми оковками, золотая ручка его изображает стоячую фигурку волка. В центральной части могилы найден единственный керамический горшочек.

Обнаружены четыре бронзовых котла. Два — каждый с четырьмя ушками, объемом 70—80 л и весом 50—60 кг — были брошены в один из грабительских лазов. Куски третьего, примерно такого же, лежали у входа во второй грабительский лаз. От четвертого, объемом примерно 10л, сохранилась лишь половника.

Почти все золотые оковки и ручки сосудов из первого тайника выполнены в так называемом зверином стиле. На подавляющем большинстве предметов из второго тайника также изображены животные.

Звериный стиль характерен и для многих других вещей.

Чаще всего встречаются изображения оленей. На оковках и ручках деревянных сосудов, на бляшках- нашивках из второго тайника… Особенно впечатляют олени на подставках, с великолепными ветвистыми рогами. У сарматских племен олень был, пожалуй, самым почитаемым животным. Все изображения весьма своеобразны и оригинальны, многие детали существенно отличают их от оленей скифов, саков, сибирских племен скифского времени, а деревянные фигуры оленей вообще не имеют даже отдаленных аналогов.

Большое место среди изображений занимает и двугорбый верблюд, что совершенно не характерно для причерноморских скифов. Да и у савромато-сарматских племен Урало-Поволжья такое встречалось редко. Среди золотых изделий из второго тайника довольно многие изображают горного барана — архара.

По поводу происхождения изделий Филипповского могильника можно высказать пока лишь предположение. Большинство предметов по художественному стилю и набору изображенных животных (двугорбый верблюд, архар, сайгак) тяготеет к востоку и юго-востоку. Как скифское золото по своему происхождению связано с ювелирными мастерскими греческих полисов, так и сарматские золотые изделия связаны, видимо, с мастерскими Средней Азии, а возможно, и Ирана. Едва ли кочевники-сарматы имели возможность самостоятельно производить столь высокохудожественные ювелирные изделия.

Несмотря на ограбления, полученный в результате раскопок материал богат и разнообразен. Безусловно, он позволит углубить наши знания по истории и культуре не только сарматов Южного Урала, но и всего евразийского кочевого мира эпохи раннего железа.

Золотые изделия Филипповского кургана в большинстве своем уникальны, однако должны рассматриваться в комплексе с другими данными. Огромная могильная яма, мощное деревянное перекрытие, внушительных размеров насыпь из земляных блоков — все это, в совокупности с многочисленными высокохудожественными золотыми изделиями, вполне характеризует усилия, затраченные на сооружение этого памятника. Сравнение его с другими курганами Филипповского могильника, равно как и другими памятниками раннесарматской культуры Урало-Поволжья, указывает на высокое социальное положение погребенных здесь.

История и культура сарматских племен в общих чертах хорошо известна благодаря работам многих поколений ученых. В сложившуюся общую концепцию раскопки Филипповских курганов не внесут, конечно, коренных изменений. В то же время раскопки центрального Фи­липповского кургана имеют и принципиальное значение – это первый исследованный в данном регионе курган раннепрохоровского времени (начало IV в. до н. э.), который имеет столь большие размеры и в котором найдено так много золотых изделий. Раскопки дали ценнейший материал для решения вопросов, связанных с датировкой и периодизацией, с происхождением и формированием раннесарматской культуры, с этнокультурными контактами и взаимосвязями capматов. Полученные данные позволяют поставить этот курган в один ряд со знаменитыми скифскими и сакскими «царскими курганами». И есть все основания считать, что савромато-сарматские племена находились на той же стадии социально-экономического развития, что и их западные (скифы) и восточные (саки и массагеты) соседи.

Конечно, по своим параметрам и пышности погребального обряда Филипповский курган уступает таким известным скифским памятникам, как Солоха, Чертомлык, Огуз и другие, высота которых достигала 18—20 м. Однако по количеству и разнообразию изделий из драгоценных металлов он вполне может со­перничать с самыми богатыми скифскими и сакскими захоронениями. Необходимо учитывать и тот факт, что в Бурлинском районе Уральской области, где некогда обитали сарматские племена, в 150 км на запад от Филипповки расположен курганный могильник, из­вестный под названием «Крэк оба» («40 могил»). Высота центрального кургана 18 м, диаметр — 160 м. Вероятнее всего, он также относится к раннесарматском у времени.

Многие высказанные здесь суждения следует воспринимать, разумеется, как сугубо предварительные. Предстоит большая и разносторонняя работа по освоению богатейшего материала. Но хотелось бы сказать об одном. Археологи действительно радуются, когда находят золотые вещи. Но радость эта бесконечно далека от чувств обывателя, с внутренней дрожью созерцающего в витрине ювелирного магазина блистающее сокровище, снабженное соответствующим ценником. Золото для археолога — это самый надежный свидетель прошлого. Дерево и кость становятся прахом, железо — ржавчиной, и лишь изделия из драгоценных металлов доносят до нас первозданные документальные свидетельства культуры давно ушедших веков. Наверное, потому эти металлы и стали драгоценными.