Франция по-русски

Анна Панфилова, 22 года, студентка Университета Кан-Нормандия, Кан, Франция. «Французская романтика – это немножечко клише»

«Моя Планета» делится с русскоговорящими жителями разных стран мира. В этот раз о французском мятежном духе, тонкостях коммуникации с носителями языка и о том, часто ли французы на самом деле едят лягушек, нам рассказала студентка-магистр из Нормандии.

Поначалу мне явно не хватало французского. Это первая проблема, с которой сталкивается приезжий.

В вопросах языка все французы – действительно снобы. И они не знают английский. Наверно, это единственная нация, у которой не просто «не очень» с этим иностранным языком, а у которой есть некий внутренний протест на генетическом уровне! Языковеды говорят, что французы злы на англичан еще со времен Столетней войны. Кто знает, может, в XXI веке это все еще повод не учить язык…

Они не выносят ошибок: все время поправляют, перебивают. А меня это подбешивает. Есть мнение, что счастье человека зависит от языка, на котором он говорит, то есть существуют языки «веселые» и «грустные». Об этом и о том, почему в именно в русском есть слово тоска, «Моя Планета» писала здесь.

А так французы очень разные: и надменные, и дружелюбные.

В центральном регионе – долине Луары – жизнь побогаче, чем в других местах. Поэтому местные ведут себя в традициях старомодной французской буржуазии: они даже как будто немножечко злые. Я здесь жила первое время. Места знамениты прежде всего своими замками, расположенными по берегам реки Луары. Я была в 14 из них – один живописнее другого!

На северо-западе, в Нормандии, люди совершенно другие. Я даже не подозревала, что жители разных регионов могут так сильно отличаться. Нормандцы очень отзывчивые. Иногда они даже пытаются говорить со своими иностранными друзьями по-английски – это просто нонсенс.

А вот Париж – мое нелюбимое место во Франции. Многие из моих друзей терпеть его не могут. Это очень шумный, грязный город, там ужасное метро и везде бешеные толпы китайских туристов. Не знаю, насколько этот город хорош для жизни.

Столица начинает мне нравиться, когда ко мне приезжает мама. Сразу как-то уютно во всех бистро, красиво на всех улицах, вкусно во всех ресторанах.

На Эйфелевой башне я была полраза, и оттуда у меня нет ни одной фотографии.

А вот визитов в Лувр было много, я люблю там бывать. Как студентка, я могу ходить туда бесплатно, поэтому «Джоконду» видела раз семь. Но в ней нет ничего необычного: она маленькая, спрятана под стеклом и, если честно, даже немного разочаровала. Вокруг нее просто создался мистический образ, потому что ее пытались украсть.

Несмотря на внешний лоск, во Франции есть социальные проблемы. В частности, бездомные. В центральном регионе их меньше, в Нормандии – больше, потому что это более бедная часть страны. За бездомных отвечает городская коммуна. Машина с красным крестом объезжает в полночь весь город и смотрит, под каким мостом они ночуют, и приносит продукты, одежду, помогает им.

Сложный вопрос и с эмигрантами. Ситуация становится все хуже и хуже – вплоть до того, что Франция теряет свою идентичность, самобытность, традиции. Идет сильнейшее смешение культур.

Выходцы из мусульманских стран не хотят интегрироваться в культуру Франции, живут огромными семьями, ходят в свои национальные одежды. Им плевать на французскую самобытность, что не надо громко включать свою музыку. Мне это совершенно непонятно: приехал в другую страну – уважай ее порядки.

Но мигранты мигрантам рознь! Одни будут учить язык и приобщаться к культуре. А другие – жить на пособие, воровать, нарушать общественный порядок. К сожалению, людей второго типа больше.

Во Франции мне не хватает русского языка и русской простоты. Франция – страна индивидуалистических представлений. Здесь мы не братья, мы – коллеги. Но я начинаю отвыкать от первого и переучиваться на второе.

Русским стоит позаимствовать у французов понимание того, что каждый человек может быть тем, кем он желает. Хочется, чтобы у нас не осуждали людей, не прививали никакую общественную оценку. А еще было бы полезно перенять правовую систему: чтобы социальная защита была на более высоком уровне, чтобы лучше были защищены женщины.

Профсоюзы здесь очень сильны, и забастовки могут реально повлиять на ситуацию. Французы имеют на это право, и запретить митинговать им никто не может. Например, летом 2018 года была забастовка работников железных дорог – настоящий кошмар.

Та же ситуация и с переработкой. Если люди перерабатывают, сразу подключаются профсоюзы, которые защищают права трудящихся. Сверхурочные стоят дорого, поэтому всех обязывают уходить с работы вовремя. После работы все спешат домой и там их ее не касаются – не смешивают личное и профессиональное. Французы вообще не любят перерабатывать.

Отдых после рабочего дня – французская кухня. Если вы посещаете прибрежные города Франции, то непременно попробуйте морепродукты! Кому какие по душе: устрицы, креветки, мидии, улитки и многое другое. Для любителей мидий скажу, что я открыла для себя новый вкус «под соусом рокфор». Маринованные мидии в вине с травами и в сливочном соусе отошли на второй план после этого! Добавьте хрустящую картошку домашнего приготовления и, конечно же, нормандский сидр.

А вот лягушек, вопреки стереотипам, французы едят довольно редко. По вкусу они как нежное куриное мясо, я пробовала, мне понравилось. Но это не то блюдо, которое будут готовить дома.

Еще один миф гласит, что мужчины-французы – поголовно романтичные натуры. Всех, кого я знаю, довольно прагматичны, любят экономить. В общем, наверное, французская романтика – это немножечко клише.

Несмотря на нетерпимость к ошибкам, Франция входит в круг тех стран, которые объединены образовательной программой «Эразмус». Она позволяет выбрать европейскую страну, поехать туда на полгода или год и отучиться в университете по обмену. Европейская комиссия даже будет выплачивать тебе какую-то небольшую стипендию – €200–300 на проживание и личные расходы.

Во Франции бесплатное высшее образование для иностранцев. Не надо отваливать тысячи евро, просто приезжай, записывайся, учись.

Французский вуз – это школа жизни. Тебе никто не даст списать лекцию, даже если ты пропустил ее по уважительной причине. Индивидуализм учит все делать самостоятельно.

Мы изучали только те предметы, которые были нам полезны. Никаких лирических отступлений, историй… Только то, что нужно моей специальности – «управление проектами». Но практики все равно маловато.

Но когда я из Франции поехала по обмену учиться в Швецию, то познакомилась еще и со своим будущим молодым человеком. Это произошло совершенно случайно, он был единственный швед в нашем общежитии. Потом у нас была красивая история знакомства, когда мы вместе любовались северным сиянием.

Сейчас у меня последний год действия карты резидента-студента во Франции. А на следующий год у меня будет последняя карта резидента, которая дается мне, чтобы найти работу. Нужно зацепиться, чтобы здесь предложили рабочий контракт хотя бы на несколько лет. Нет контракта – нет вида на жительство.

Какой дом роднее и важнее? Сегодня, наверное, все-таки французский дом, его правила и обстановка в нем. Это мое настоящее, с которым я должна считаться. Это мое окно в мир. Франция позволила мне, чужому ей человеку, получить образование, претендовать на социальную помощь. Она позволила мне ехать в Швецию. Она – моя строгая и взбалмошная приемная семья, которая на свой манер учит меня жизни и ответственности. Она разрешает мне здесь работать и устраивать свою жизнь, давая понять, что однажды я могу даже стать ей родной дочерью!

Ближе в личном плане мне Швеция. Мы с ней одинаково не любим бюрократию, верим в добро и в то, что каждый имеет право быть счастливым и жить с комфортом. Мы с ней на пару уважаем эффективность и быстроту труда, а также не судим человека по одежке.

Роднее всех мне Россия. Здесь мои близкие, мои корни. Только стараниями моей любимой семьи я сейчас могу видеть мир, смотреть на вещи под другим углом и культивировать свои лучшие качества.

Однако, наверное, я так и не ответила точно на заданный мне вопрос…