Почему Москву называют Третьим Римом

Есть насмешливые – «нерезиновая» или «большая деревня». Но одно из самых привычных, восходящих еще к Средневековью, – «Третий Рим». Откуда оно взялось?

Впервые Москву «третьим Римом» назвал православный монах Филофей, писавший в 1523-1524 гг. послания московскому великому князю, где призывал бороться с ересью. Московское княжество, по мнению монаха, оставалось последним оплотом истинной веры. «Все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, – утверждал Филофей в одном из посланий. – Два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать».

Первый Рим в терминологии Филофея – это настоящий Рим, столица Римской империи, объединившей под своей властью десятки народов. В IV веке христианство постепенно стало доминирующей религией в изначально языческой империи, и Рим стал христианской столицей мира.

Ему наследовал Константинополь, главный город Византийской империи, где после раскола христианской церкви на католическую и православную (1054 г.) укоренилось православие. С точки зрения православных, католический Рим пал, впав в ересь, а столицей истинно христианского мира, «вторым Римом» стал Константинополь.

После крещения Руси в X веке русские признавали авторитет византийского императора как покровителя всех христиан, отмечает историк Светлана Лурье. Но через несколько веков рухнул и «второй Рим»: в 1453 г. Османская империя завоевала ослабленный политическими кризисами Константинополь и переименовала его в Стамбул.

Главной православной столицей стала Москва, в XV-XVI веке как раз объединявшая вокруг себя разрозненные русские земли.

Как пишет американский историк Маршалл По, автор работы «Moscow, the Third Rome: The Origins and Transformations of a „Pivotal Moment“», идею «Третьего Рима» на Западе часто используют для объяснения советской, а потом российской внешней политики: якобы в ее основе лежат экспансионистские идеи о создании империи вроде Римской.

Сам По считает такой подход неверным: «Подобная идея не имеет ничего общего с долгосрочными перспективами внешней политики России или национальной психологией».

Историк поясняет: значение концепции преувеличивают. На самом деле после того, как монах Филофей в конце XVI века высказал идею «третьего Рима», на три века о ней благополучно забыли. Русское государство расширялось, но не из-за мечтаний правителей о православной империи, а по более естественным причинам: борьба за ресурсы, выход к морям и т.д.

Впервые об идее Филофея вспомнили уже во второй половине XIX века, при императоре Александре II, когда его послания опубликовали широким тиражом. Концепцию «Москва – третий Рим» взяло на вооружение российских движение панславистов, мечтавших об объединении славянских народов под эгидой Российской империи. Но после революций 1917 г. и прихода к власти коммунистов панславистские идеи сошли на нет.

Помимо статуса имперской столицы, восходящего к Средним векам, Москву мало что объединяет с Римом – в столице России совершенно другая архитектура и куда более суровый климат. Одна из немногих общих черт – Москва, как и Рим, якобы стоит на семи холмах.

Историк-москвовед Александр Фролов, впрочем, говорит, что выражение «город на семи холмах» не соответствует действительности. Он поясняет, что при перечислении «холмов» в летописях упоминаются небольшие пологие возвышения, которые сложно считать холмами. Единственный настоящий холм – Боровицкий, на котором и сейчас стоит московский Кремль. Остальное Фролов называет красивой легендой. «Плод воображения романтиков, – говорит историк. – Очень уж хотелось назвать Москву Третьим Римом».