Трагические судьбы советских детей-вундеркиндов

Ника Турбина (1974-2002)

Уже в 4 года Ника сочинила свои первые стихи: она болела астмой, поэтому страдала бессонницей. Тогда девочка и продиктовала маме все то, о чем, по ее словам, говорил ей Бог, хотя писать еще не умела.
 
Родители девочки были творческими людьми: мать – художница, отец – актер. Но их дочь обошла их по части одаренности: уже в 8 лет стихотворение юной поэтессы опубликовали в «Комсомольской правде», после чего ее заметил Евгений Евтушенко. Он же и написал предисловие к первому сборнику Ники «Черновик», который увидел свет уже через два года. Книга имела такой успех, что была переведена на 12 языков.

Уже в 10 лет Турбина приняла участие в престижном международном фестивале «Поэты и Земля», который проходил в рамках «Венецианского биеннале», и получила главный приз – «Золотого льва». К слову, до этого подобной высокой награды из наших соотечественников удостаивалась лишь Анна Ахматова, и то, когда ей было уже 60.

Девочка успела сняться в двух фильмах, путешествовала по всему миру. Уже тогда американские врачи, опасаясь чрезмерной нагрузки, посоветовали бабушке Ники обратиться к психологам. Но родные не прислушались к словам докторов.

Вскоре популярность Турбиной пошла на убыль, а Евтушенко отказался от покровительства, считая, что мама и бабушка юной поэтессы хотят лишь вытянуть из него деньги. Девочка посчитала это предательством, но позже от своих слов отказалась.

Слава, а затем потеря интереса публики тяжело сказалась на психике вундеркинда: уже в старших классах она начала прогуливать учебу, выпивала и пыталась покончить с собой. В 16 лет поэтесса неожиданно вышла замуж за итальянского психолога, который был старше ее на 60 лет, но прожила с ним всего полгода и вернулась в Москву.
 
Мечтая стать актрисой, она поступила во ВГИК, но вскоре забрала документы. Впрочем, в столичный институт культуры Нику взяли без экзаменов. Вначале девушка, и правда, пыталась взяться за учебу, вновь начала писать стихи. Но в 20 лет Турбина, которая уже не единожды «кодировалась», вновь сорвалась. А в конце первого курса она не явилась на экзамены и была отчислена.</p><p>В последующие годы Ника практически нигде не работала, но принимала участие в театральной самодеятельности и иногда сочиняла сценарии для детских представлений. Впрочем, разгульный образ жизни она не оставила и однажды во время очередного застолья с друзьями сорвалась с пятого этажа. Травмы, полученные при падении, оказались несовместимыми с жизнью. До сих пор остается загадкой: решила ли сама Турбина свести счеты с жизнью или это был несчастный случай. Ей было всего 27 лет.

Ника Турбина:
Дождь, ночь, разбитое окно.
И осколки стекла
Застряли в воздухе,
Как листья,
Не подхваченные ветром.
Вдруг — звон…
Точно так же
Обрывается жизнь человека.

Павел Коноплев (1973-2002)

Паша Коноплев не зря считался гением: уже в 3 года он решал математические задачи, в пять лет играл на пианино, в 6 — вычислял в уме логарифмы, а в 10 — легко справлялся с заданиями по физике, которые были под силам не всем старшим школьникам. Интересно то, что еще в роддоме доктора боялись, что у мальчика может развиться слабоумие из-за подхваченной инфекции.
 
Наталья Коноплева, мама Павла: «Все эти разговоры не могли нас не пугать. Когда Паше было три года, муж решил проверить, отстает ли ребенок в развитии. Задал малышу задачку: «В одной корзинке одной яблочко, в другой – одно. Если их сложить в одну корзинку, сколько будет?» Паша радостно ответил: «Два!» С тех пор, засыпая, он всегда просил поиграть «в яблочки». Вскоре стал большие цифры складывать, умножать. Нормальным детям это скучно, а ему нравилось – видно, требовалась тренировка для ума…»

Но уже в 6 лет нейропсихолог, который протестировал Пашу, заключил, что его IQ равен 142 (для сравнения, у Эйнштейна он был 160). Коноплев входил в числе тех первых людей, которые работали над созданием программы для отечественного компьютера БК-0010. В 15 лет он уже окончил школу, а в 19 – стал аспирантом МГУ.
 
Именно в этом возрасте у парня случился душевный перелом: вспышки агрессии чередовались с чувством отчаяния и эмоциональными срывами. Возможно, причиной тому стало то, что у Коноплева не было нормального детства, а все сверстники относились к нему, как к белой вороне. Вероятно и то, что Павел не выдержал колоссальной умственной нагрузки и не смог справиться со своей гениальностью. Он даже пытался уйти из жизни, вскрыв себе вены, после чего попал в психиатрическую больницу. Врачи лечили Коноплева с помощью «тяжелых» препаратов, которые вместе с тем, что должны были восстановить его душевное равновесие, отрицательно воздействовали на его гениальный ум. Из больницы Паша так и не вышел и скончался в 29 лет из-за оторвавшегося тромба.
 

Александра Путря (1977-1989)

Несмотря на то, что Саша Путря прожила недолгую жизнь, она оставила после себя большое творческое наследие: более 2 тысяч работ – 46 альбомов с рисунками. Кроме этого сохранились ее вышивки, фигурки из пластилина, изделия из бусинок, выжженные по дереву картины, икона и даже технические чертежи, которые, как надеялся ребенок, помогут людям добраться до Луны и делать асфальтовые дороги без трещин.
 
Родители Саши — творческие люди: мама преподавала в музыкальном училище, папа был художником. Сама же девочка начала рисовать уже в три года. Но отцу, который вначале пытался обучить ее по академической программе, она дала отпор, отстаивая свое право самостоятельно формироваться как художник. И, правда, к каждой работе ребенок подходил осмысленно и в каждый рисунок вкладывал особый, взрослый, смысл. А позже, после просмотра фильма «Танцор диско», Путря увлеклась индийскими мотивами: создавала на бумаге образы божеств, животных, любимых героев и актеров.

Евгений Путря, отец Саши: «Меня буквально ошеломила одна из самых первых работ Сашеньки, которая, к сожалению, не сохранилась. Как-то мы читали воспоминания друзей Пушкина по лицею и узнали, что они называли его между собой Сверчком. Сашеньку это рассмешило, и она уже через пятнадцать минут нарисовала поэта в обличье сверчка. Я был потрясен. Такое сходство! Этому ни в одном институте не научат».

В 5 лет у Саши неожиданно появились проблемы со здоровьем: она все чаще жаловалась на слабость и боли в теле. После обследования врачи поставили ей диагноз лейкемию и вынесли приговор, что девочке осталось жить не больше двух месяцев. Но юная художница боролась со страшной болезнью еще 6 лет.

Умерла Путря в 11 лет. Ее похоронили в индийском сари и вложили в гроб ее талисман – портрет любимого актера Митхуна Чакроборти. Незадолго до смерти Саша попросила отца приложить руку на бумагу и обвела ее, а сверху наложила контур своей ладони. Последняя работа художницы стала известна под названием «Сириус» — именно на эту звезду девочка хотела полететь после смерти. О талантливой художнице узнал весь мир: за все это время по всему миру состоялось более 100 ее персональных выставок, а в Австрии даже с рисунком Саши был выпущен почтовый конверт.
 

Надежда Рушева (1952-1969)

Надежда Рушева оставила после себя около 12 тысяч рисунков, среди которых очень много иллюстраций к книгам. Впрочем, точное количество ее работ подсчитать невозможно – многие из них талантливая художница подарила друзьям и близким, а некоторые так и не вернулись с выставок.

Надя – дочь художника и балерины — начала рисовать в пять лет. Причем она никогда не пользовалась эскизами и ластиком. А уже в пятом классе прошла ее первая персональная выставка. Почти сразу же журнал «Юность» в одном из выпусков опубликовал рисунки юного дарования. В последующие пять лет работы Рушевой увидели ценители искусства не только из СССР, но и Румынии, Чехословакии, Индии и Польши. К тому же девочка стала автором иллюстраций к роману Толстого «Война и мир». После этого многие начали пророчить ей славу книжного графика.

Надежда стала первой художницей, которой доверили делать иллюстрации к только вышедшему в СССР роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Вдова писателя Елена Сергеевна на титульной странице книги, где были изображены Берлиоз и Бездомный на Патриарших прудах, тогда написала: «Как жаль, что я не знала это необыкновенное существо — Надю Рушеву». Смерть Нади Рушевой была внезапной: ей было всего 17 лет, когда во время того, как она наклонилась завязать шнурок на обуви, произошло кровоизлияние в мозг. О том, что у нее был врожденный дефект сосуда головного мозга, никто не знал.

Алексей Султанов (1969-2005)

Алешу Султанова называли «юным Моцартом»: уже в год он впервые пытался сесть за пианино, в два – научился играть, а в пять – начал сочинять свои первые мелодии, в 8 – исполнял произведения Баха. Родители мальчика, сами известные музыканты, решили, что только упорный труд поможет их сыну достичь успеха, поэтому мальчик почти все детство не отходил от инструмента, бесконечно оттачивая свое мастерство.
 
Однако играть со сверстниками Алеше не разрешалось. К тому же в 8 лет у него уже развилась булимия, а его психическое состояние в подростковом возрасте начало ухудшаться: музыкант мог сломать дорогостоящий инструмент или поранить себе руки перед важными конкурсами. К тому же его начали посещать параноидальные мысли: юноша утверждал, что умрет от инсульта.

Алексей победил в Международном конкурсе пианистов имени Вана Клиберна, после чего начал много гастролировать. Учился музыкант в Московской консерватории, но ушел с третьего курса и переехал в Соединенные штаты. Но, несмотря на то, что в гениальности юноши мало кто сомневался, его выступления часто сопровождались скандалами.

Однажды на одном из конкурсов члены жюри решили совсем не присуждать первую премию, а дипломом второй степени наградить Султанова, но он отказался от приза. После этого у 26-летнего пианиста случился инсульт. А позже, во время проведения еще одного конкурса, судьи посчитали его исполнение слишком вольным и темпераментным и не пропустили участника в третий тур. Тогда уже волна возмущения поднялась в СМИ.

Но здоровье музыканта начало давать сбои. Всего же Султанов к 32 годам перенес пять приступов, не видел на один глаз и был частично парализован. А в 35 лет он, как и предсказывал, скончался от инсульта.
 
Выдержка из статьи в «Литературной газете» (1998): «Его бунтарская душа пронеслась под сводами конкурсного зала – в облике ли Шопена или Бетховена, Чайковского или Прокофьева, оставив гипнотический след музыкального инакомыслия и щемящую печальную мысль о том, что конкурс Чайковского уже никогда не назовет Султанова в числе своих победителей».